«Книга лучше!». Как понять и простить экранизации любимых произведений

Ладно, спорить с тем, что длительность фильма не сравнится с длительностью чтения книги, мы не будем. Естественно книга имеет преимущество во времени, которое требуется, чтобы показать развитие персонажей.

Но давайте представим на месте фильма — короткий рассказ. Вы же не станете утверждать, что большие книги, вроде романа «Анна Каренина», создают более убедительных персонажей, чем рассказы Чехова? Поэтому не стоит обвинять в излишней краткости и кино.

Все верно. Способность проникнуть в сознание героев — достоинство литературы, в котором ей нет равных. Но фильм тоже может показать нам сознание персонажей: мысль в кино выходит за рамки внутреннего мира героя и воплощается, например, в монологе, диалоге или действии. Конечно, мысль здесь выносится вовне, но от этого она не перестает быть мыслью. Вспомните, что схожими приемами пользуется и драма, но почему-то никто не ставит под сомнение способность Шекспира создавать сложных и глубоких персонажей!

Отчасти. Правда, что фраза богача Джея Гэтсби из романа «Великий Гэтсби» может звучать в вашей голове тысячей голосов, а в одноименном фильме 2013 года она произносится строго голосом Леонардо Дикаприо (или актера дубляжа). Тоже самое применимо и к внешности книжного персонажа. Допустим, автор описывает в романе лишь цвет глаз героя, фасон пальто и походку, давая додумать нам остальное. При этом в фильме мы всегда видим чересчур конкретного человека — со всеми его физическими особенностями, о которых писатель даже не думал: вес, волосы, форма ногтей и т.д.

Но частенько бывает и наоборот. Кажущийся богатым на описание внешности персонажа отрывок из книги может совсем не годиться для экранизации. Все потому, что в таком случае нам нравится не столько процесс представления в уме каждой физической особенности, сколько само их описание: короче говоря — не «что», а «как». Например, если писатель скажет, что у героя деревянное лицо с неровными вмятинами, мы вряд ли будем удовлетворены, покажи нам фильм персонажа с пеньком вместо головы. Но как только режиссер умудряется передать такую метафору средствами кино (допустим, поставит особым образом свет в кадре) — наше воображение начинает ликовать.

Не совсем. Абсолютная верность оригиналу — это иллюзия, такого в киноадаптации не бывает (например, из-за излишней конкретности, о которой было выше). Любая адаптация — неважно, насколько она хороша или плоха — всегда будет уступать оригинальному произведению: ведь только оригиналу удается на 100% быть самим собой.

Даже если режиссер задумает не адаптировать книгу, а сделать, скажем, ремейк другого фильма (что звучит гораздо проще!), остаться верным источнику у него не получится. Так, в 1998 году Гас Ван Сент снял ремейк знаменитого «Психо» Хичкока. Несмотря на то, что режиссер обещал следовать каждому кадру оригинального фильма, критики жаловались на многочисленные неточности в ленте. Забавно, но единственным ремейком, который бы их удовлетворил, был бы повторный прокат самого фильма Хичкока.

Не будьте так строги к неточностям! Иногда заполнение пробелов литературного текста или отход от него помогает вовлечь зрителя в сюжет. Так, в свежей экранизации романа «Маленькие женщины» режиссер Грета Гервиг меняет хронологию событий и концовку романа — повествование начинается с середины истории, а в финале главная героиня остается незамужней. Такое изменение удивит даже знакомого с оригиналом зрителя. А сам фильм перестает быть буквальной транскрипцией классики, став весьма современным взглядом на текст 19 века.

К слову, классикой может быть не только роман, но и его экранизация. Например, фильм «Сияние» Стэнли Кубрика по книге Стивена Кинга сегодня признается культовым. Хотя в год выхода экранизация получила много отрицательных отзывов, а писатель посчитал её одной из самых худших киноадаптаций своих книг. Отсюда вывод — не позволяйте непостоянному ярлыку «классика» ставить крест на всех экранизациях.